Екатерина Венегас
«В играх животные сами показывают свои способности, и мы их закрепляем на тренировках»
Екатерина, вы признавались, что мечтали работать в цирке с детства. В какой момент вы в него влюбились? Какие первые впечатления сохранились?
Мне кажется, что любовь к цирку передалась мне по наследству. Самым желанным было оказаться в закулисной части. Именно те впечатления детства были самыми яркими.
Ваши родители к цирку отношения не имеют. Как они отнеслись к вашему профессиональному выбору?
Родители меня всегда поддерживали, ведь мама цирк очень любит. А сейчас ездят со мной как ассистенты и помогают с животными.
Ещё в юности вместе с цирковой студией вы ездили на гастроли в Германию. Чем они запомнились?
Всем, это же первая поездка за границу. Но самое классное — выступать на площадке цирка Roncalli. За границей знакомилась с именитыми профессионалами.
Вы осваивали разные жанры. Какие навыки при этом приобретали и чем они полезны для вас?
Каждый жанр интересен по-своему, и каждый заставляет работать мозг, особенно дрессура. Акробатические жанры стимулируют держать себя в хорошей физической форме. А в совокупности после хороших репетиций поднимается настроение, появляется прилив энергии.
В двадцать лет, занимаясь акробатикой, вы получили серьёзную травму. Что помогло восстановиться и как можно быстрее вернуться на манеж?
Вот на самом деле в тот момент у меня была апатия. Я долго восстанавливалась, так как в какой-то момент не было жизненных целей, пропали желание и стремление к чему-либо. Я скучала по тем ощущениям, которые испытывают артисты во время исполнения номера. И тогда поставила цель вернуться и шла к ней. Всегда себе говорила: «Вижу цель — не вижу препятствий».
Вы вернулись в цирк, но занялись дрессурой лошадей. Как строится взаимодействие с ними?
Ох, об этом я могу много говорить. Всё начинается с изучения животного, его характера. Нужно знать всё о каждом из своих напарников.
А какие знания необходимы для работы с лошадьми?
В идеале ты должен быть терпеливым психологом и медиком со знанием конформации и анатомии. Также необходимо понимать, что лошадь — это животное, которое практически постоянно ест, а значит, ему необходимо много сена. Нужно уметь правильно его разбирать, регулировать кормёжку, следить за здоровьем, за копытами, а для этого надо знать, когда и как расчищать. Необходимо грамотно распределять тренировку и подготовку к ней. Крючкование копыт, чистка, купание, уход — всё это необходимо. Не зря говорят: «Лошадь — это дорогое удовольствие». (Улыбается.)
Вы работали в цирке Никулина у братьев Запашных. Расскажите, пожалуйста, об этом опыте.
Считаю, что работать на таких площадках престижно. Там есть все условия для артистов: тренажёрный зал, солярий для животных, сауна для людей, гримёры, стилисты, костюмеры. Но есть разница! В одном цирке ты чувствуешь себя как дома. Он такой уютный, атмосфера там тёплая и дружелюбная, люди внимательны и добры. И самое первое правило в этом цирке заключается в том, что все здороваются со всеми. Другой цирк как «локомотив», там кипит жизнь, всегда что-то происходит, репетиции бывают до поздней ночи. Атмосфера рабочая, и ощущение, будто если ты присядешь отдохнуть, этот «поезд» уедет без тебя. Такое состояние вдохновляет к творчеству и развитию во всех смыслах.
Спустя некоторое время у вас появился попугай. Чем вас заинтересовали эти птицы?
С этими животными я отдыхаю. Они очень умные и их легко обучать. С ними провожу своё свободное время. Мы «чухаемся», играем, слушаем музыку, болтаем. (Улыбается.) В играх они сами показывают свои способности, и мы их закрепляем на тренировках.
Позднее в номере оказались ламы, лемуры и дикобразы. С ними сложно или легко работать?
Расширить номер — идея мужа Мурада Хыдырова. Тогда мы договорились, что этих животных обучит полностью он, а я, в свою очередь, займусь ими вне манежа. И вот как раз вне манежа я вижу способности каждого. А Мурад закрепляет их. Муж у меня уникальный. Наверное, это талант — так чувствовать и понимать животных с одного лишь взгляда, видеть, что животное сделает за три секунды. С лошадьми он меня этому научил спустя годы, а вот с другими мне ещё учиться и учиться. (Улыбается.) Лемуры, как кошки, такие нежные и ласковые, собственно, как и ламы. Хотя я могу про всех наших животных так сказать. Скорее это воспитание, которое строится на доверии, любви и заботе. Все животные как дети.
Интересно, что недавно вы попробовали себя ещё в одном жанре, выпустились в номере канатоходцев. Кто вас обучал и не было ли страха?
Считаю, что мне дважды повезло с учителями, с Мурадом — в плане дрессуры, а Сергей Карпов — хороший учитель по канату. Конечно, страхи присутствуют, например, боязнь высоты. Я с ним не борюсь, к нему просто привыкаю. Договориться с этим страхом мне гораздо проще, чем с нервами, перед работой в па-де-де, в канате у меня страховка. Главное в номере — следить за работой над собой. В па-де-де я завишу не только от себя, но и от того, как поведут себя лошади в работе в случае ЧП, страховки у меня нет. Сможет ли вытащить из сложной ситуации меня нижний, устоит он на лошадях или я? В общем, для меня этот жанр более непредсказуемый и энергозатратный.
Поделитесь с нашими читателями своими идеями, стремлениями и желаниями в артистической профессии.
Сейчас идёт сильное давление со стороны «зоошизы» и цирка в целом. Лучшее, чем можно помочь — показывать жизнь изнутри. Нет предела совершенству, не стоит останавливаться на достигнутом.
