Елизавета Дубова-Спигина
«Цирк для меня сейчас — это свобода. Свобода заниматься любимым делом и иметь время для себя, своих близких и хобби»
Елизавета, вы артистка цирка в четвёртом поколении. Какое влияние оказала ваша семья на выбор профессии и вашу карьеру?
Когда ты родился в цирке, с самого детства находишься в окружении артистов — не только своих родителей, но и всего коллектива, можно сказать, что выбора у тебя и нет. Ты волей-неволей начинаешь пробовать то, чем занимается всё твоё окружение. А от манежа, как известно, однажды попробовав, уже никогда не сможешь отказаться. Какие бы сложности ни возникали, как бы порой ни хотелось всё бросить — не бросишь. Это я знаю точно.
В цирке вы начали работать в три года. С каким номером выступали на манеже?
Мой папа — воздушный гимнаст, а мама — дрессировщица собак, и первый выход на манеж состоялся, когда мне было всего три годика, в номере с собачками в китайском городе Гуанчжоу. Мама с бабушкой тогда работали номер с далматинцами, и меня решено было выпускать в самом конце. В платьишке под далматинца я катила маленькую карету с собачкой-шпицем и махала залу руками. Китайская публика с восторгом восприняла это, и родители решили, что стоит немного подождать, пока я подрасту, и поскорее вводить меня в номер. Папа был не против, потому что знал, насколько это рискованно — выступать под куполом цирка.
Как происходило дальнейшее становление артистки в школьные годы, и как удавалось совмещать учёбу и работу?
Это был самый сложный период в моей жизни с моральной точки зрения. Я много времени и сил посвящала работе над собой. Зрители, как правило, не только благодарны, но и строги. Им было недостаточно видеть просто ребёнка, исполняющего трюки с собачками. Каждый номер артиста, независимо от возраста, должен быть отточен с профессиональной точки зрения. Меня научили этому, и до сих пор я очень требовательна в этом плане. Когда смотрю выступления коллег, для меня важны артистизм, внешний вид и подача номера. Мне неинтересен номер, если в нём есть только крутые трюки, но нет души.
В те времена моя цель заключалась в том, чтобы стать артисткой, равной взрослым. Для этого приходилось упорно трудиться над осанкой, походкой, постановкой стоп, делать комплименты и подавать номер с изяществом. Но самое важное — это умение находить контакт со зрителями, сохраняя контроль над группой животных.
Также было важно научиться импровизировать в непредвиденных обстоятельствах. На манеже может случиться всё что угодно: собачка убежать, не слушаться, испугаться, костюм порваться, аппаратура выйти из строя. И самое страшное для артиста в такой момент показать зрителю жестами или мимикой что что-то идёт не так. Если дать слабину, то настроение номера и его восприятие будут уже не те. Нужно уметь скрыть косяк и быстро принять решение о дальнейших действиях. И всё это с улыбкой и гордо поднятой головой.
Помню, мы заранее обсуждали различные ситуации и мои реакции на них, но настоящая школа, конечно, происходила на практике. Мало какому ребёнку хочется заниматься учёбой после школы. После уроков я шла не на улицу, а на репетицию. В субботу и воскресенье делала уроки между представлениями и опять же сидела в цирке. А в зимние каникулы вместо снега и гуляний у нас каждый день было по два-три представления. Отдыха почти не было. Да и школы менялись каждый месяц: только привыкнешь, найдёшь с кем подружиться, а гастроли заканчиваются. Мне всего этого не хотелось, и я мечтала уйти, жить «нормальной» в моём тогдашнем понимании жизнью.
Работая с животными, важно сохранять контакт со зрителем. Как вы этому обучались, всё ли получалось сразу?
Долгое время я не могла расширить свой диапазон работы дальше манежа. Во время номера не видела ничего и никого вокруг. Скорее даже боялась плохо отработать и от этого сосредотачивалась на животных и на себе. Думала, а верно ли я тут сделала, правильно ли провела рукой. Конечно, ни о каком контакте со зрителем речи не шло, хотя от меня это требовали. Давали советы, которые помогают до сих пор. Например, найти приятного человека в зале и искать взглядом его в процессе номера. Я научилась расширять свою работу дальше барьера, в зрительный зал, только когда набралась опыта в дрессуре. Стала меньше переживать о своих действиях и действиях животных, более или менее привыкла к непредсказуемому поведению и научилась легко выкручиваться. С опытом приходит умение комбинировать всё это. Ведь когда выпускаешь новые трюки, ты не можешь снова «отключить» зрителя. Ты должен переживать в себе, но не забывать о людях и отдавать им свой настрой, даже если сосредоточен на новом трюке. А они отблагодарят тебя за это, несомненно.
В 12 лет вы стали самой юной дрессировщицей в российском цирке, исполняющей номер со смешанной группой животных: собаками, пони и кошками. Как удавалось справляться с такими разными животными?
Лошади это особый мир со своими правилами воспитания и дрессировки, даже если речь идёт о маленьких пони. Здесь есть свои тонкости и нюансы, которые мне было трудно понять самостоятельно. Здесь мне всегда помогали мои опытные мама и бабушка, и я полностью доверилась их советам.
А вот с собаками я была смелее. Я часто спорила с близкими как лучше работать с ними, смело высказывала свои предложения. Со временем это помогло мне выработать собственный алгоритм тренировок, который я использую в те полтора часа, которые у меня есть в день.
Спустя три года вы попали в коллектив к Карине и Артуру Багдасаровым. Поделитесь, пожалуйста, впечатлениями от совместной творческой работы с известными дрессировщиками. Чему вы у них смогли научиться?
К тому времени я работала номер всего года три, но, когда речь идёт о таком юном возрасте — 12 и 15 лет — это большая разница. Карина и Артур помогли мне с перевоплощением из девочки с собачками в девушку: изменилась подача номера, мне пошили более элегантный костюм, сменилась хореографическая часть. Вместо детской припрыжки появился лёгкий вальсирующий шаг, но при этом мы старались не уйти в слишком взрослое исполнение. Нужно было найти середину: уже не маленькая, но ещё и не взрослая. Нам это, как мне кажется, вполне удалось.
В то время я внезапно стала ассистентом отца, который работал на электролебёдке, так как его предыдущий ассистент уволился. Я освоила особенности работы с этим сложным оборудованием за два дня. Это научило меня мыслить холодно и действовать быстро и решительно в сложных ситуациях. Работа отца была очень опасной: он балансировал на высоте меньше метра, и было невозможно уловить баланс на его реквизите. Не каждый подросток в 14-15 лет способен нести ответственность за жизнь и здоровье другого человека, тем более своего родителя.
Я научилась работать быстро и решительно, отбросив эмоции. Однажды произошёл скачок энергии, и лебедка отключилась. Важно было не паниковать, не бегать и не плакать, а помочь отцу спуститься на манеж с помощью ручного механизма.
Вы участвовали в конкурсе «Принцесса цирка». Как участие в конкурсе повлияло на дальнейшее развитие в цирковой профессии?
«Принцесса цирка» стала для меня отправной точкой для нового витка в цирковой жизни. Я приехала окрылённая и готовая показать себя. Получилось. Доказывало это и то, что очень много людей тогда подходили и давали хорошие отзывы о моей работе на фестивале. Думаю, со стороны было видно, как я тогда гордилась собой. Во мне даже зародилась надежда, что могу взять одно из призовых мест. Конечно, не рассчитывала на первое или второе, ведь там были потрясающие номера девочек из России и других стран. Но наград было много, и тогда мне казалось, что одно из нескольких третьих мест я вполне могла бы заслужить, ведь меня сразу же поставили на гала-представление! И эту маленькую надежду вдребезги разбили до завершения фестиваля, ещё даже до завершения показа второго дня и второй части. Мне недвусмысленно намекнули, чтобы не ждала ничего, ведь я тут, потому что для зрителей и детей, покупающих билеты на фестиваль, нужны животные. При этом награды в итоге получали и номера с животными, дело было только в том, кто работает эти номера. Уезжала с фестиваля я совершенно другим человеком, целью которого было уже не просто работать с собаками, а доказать себе, что могу что-то большее. Тогда мне показалось, что, какая бы сложная порода собак для дрессуры не была, какая бы сложность в смешении разных видов животных не была и что бы я ни сделала, номер с собаками никогда и никто не сможет оценить по достоинству. Хотя сейчас, спустя почти десять лет, осознаю, насколько сама не ценила, что делала: на тот период смешанную группу из десяти собак (одна из пород которых — далматинцы, считающаяся сложнейшей для дрессуры породой), пони и кошек не работали даже взрослые.
Вы решили попробовать силы в колесе Сира. Как пришла идея освоить этот жанр?
В то время я как раз начала искать тот жанр, который мне был бы интересен, и однажды увидела на YouTube видео номера с совершенно неизвестным мне реквизитом — колесом Сира. Новый, пришедший из Канады жанр, впечатлил тем, что большинство артистов в нём мужского пола. Девочек было мало, и мне стало интересно понять, почему это так. Меня тогда поддержал мой папа — Олег Спигин, воздушный гимнаст на штейн-трапе. Он, работая за границей, много раз видел этот номер вживую и посчитал, что я смогу его освоить. Именно папа и приобрёл мне первое колесо весом в 25 кг. Позже мы узнали, что девочке достаточно и 16-17 кг, но первые трюки я всё равно освоила на тяжёлом. Папа тогда тоже не совсем знал специфику нового жанра, но через некоторое время, когда выяснилось то, каким должен быть вес реквизита, заказал мне колесо из Канады у фирмы-изготовителя под руководством основателя жанра. Как я уже говорила, номер в основном работали мужчины, такие мускулистые, под эпичную музыку. Мне, проработавшей много лет весёлых собачек, уже давно хотелось какой-то лирики, чего-то нежного. Я решила, что когда выпущу сира, то сделаю акцент на пластике, лёгкости исполнения. Мне хотелось, чтобы зритель думал, что колесо весит несколько граммов, и я могу сделать с ним абсолютно всё.
С будущим мужем, иллюзионистом Дмитрием Дубовым вы познакомились в коллективе «Звёздный круиз». Скажите, есть ли у вас планы на совместный творческий номер с супругом?
Эти планы не просто есть, они уже воплощены в реальность: помимо колеса Сира, которое я уже полноценно работаю в разных цирках, мы успешно выпустили такой жанр иллюзии, как мнемотехника. О нём знают старые цирковые артисты, ведь он был широко известен в советском цирке. Суть его заключается в том, что я стою с завязанными глазами и отгадываю любые предметы, которые возьмёт у зрителя мой супруг. Мы осовременили этот жанр, создали свою юмористическую подачу и добавили также пин-коды банковских карт, года рождения, имена, номера и марки машин, то есть те вещи, которые в зрительном зале визуально не увидишь, но владелец-зритель здесь и сейчас может подтвердить, что мы в эту секунду узнали и назвали его личную информацию.
Что для вас значит цирк сейчас?
Если когда-то цирк был для меня тем, что ограничивало общение со сверстниками, отсутствие кружков и секций, которыми невозможно заниматься при переезде, то сейчас — это свобода. Свобода заниматься любимым делом и иметь время для себя, своих близких и хобби. Это то, что в хорошем смысле заставляет тебя следить за собой, своим физическим состоянием и здоровьем, поддерживать внешние данные.
Мне нравится, что здесь все такие вечно молодые, сильные, волевые и делающие просто невероятные вещи со своим телом. Вокруг сплошная ходячая мотивация, никакие новомодные курсы и тренинги не нужны, просто ежедневно вдохновляйся, бери и делай. Работает на все сто. Вот многие говорят, что цирк — это праздник. Для нас, артистов, цирк тоже праздник. Но в выходные, а в будние дни — это работа. Ежедневная работа над собой и своими возможностями. И вот как раз одна из возможностей цирка — это рассказать о себе, продемонстрировав свой номер, и получить за это колоссальную энергию.
Честно, на эпилоге во время аплодисментов у меня пробегают мурашки по всему телу и часто глаза на мокром месте, а ведь я работаю уже больше 15 лет. Каждый раз эмоции как в первый. Могу, конечно, уставать. Злиться, не хотеть. Это нормально, артисты тоже люди. Но манеж лечит душевную боль, физическую. В эти пять минут — примерно столько длится номер в среднем — ты погружаешься как в медитацию и можешь забыть свои проблемы, свои печали — есть реквизит, есть ты и зритель, и ваш контакт: то, с каким чувством человек уйдёт после твоего номера, и с каким чувством покинешь манеж ты сам. Если ваши со зрителем чувства соприкасаются в одной точке, ты это чувствуешь, когда стоишь в комплименте и заглядываешь в глаза каждого. Это потрясающе!
Фотографии предоставлены героем публикации из своего личного архива.
Если вам известен автор, то просим вас сообщить нам по электронной почте slava-ots@yandex.ru.
