Павел Иванов

«Это огромное удовольствие — быть артистом»





Павел, ваши родители тоже цирковые артисты?
У моих родителей сложная судьба, они оба из детдома. Папа ещё там занялся спортом — борьбой, тяжёлой атлетикой и к 20 годам стал мастером спорта Советского Союза по вольной борьбе, чемпионом Белоруссии по гиревому спорту. Он интересовался деятельностью русских атлетов, таких как Иван Поддубный, и это его привело в цирк. Мама получила хореографическое образование. Родители познакомились на гастролях и начали делать совместные номера. Работали в системе Союзгосцирка, затем на сцене со своей командой. А после распада Советского Союза их пригласили на работу в Circus du Soleil, где они отработали, кажется, шесть лет. Папа был солистом программы Alegria, силовым жонглёром, атлетом, который ставил рекордные трюки, например, поднимал 340 с лишним килограммов зубами, мама – его ассистентом и артисткой программы Circus du Soleil.
Наверняка, вы в детстве смотрели выступления родителей, и это не могло не сказаться на выборе вашей профессии. А вы чувствовали, что к вашим занятиям клоунадой относятся требовательно? В чём это проявлялось?
Я цирковой ребёнок и всё детство провёл в гостиницах и на выступлениях родителей, поменял порядка двухсот школ. Родители научили меня стоять на руках, жонглировать, стоять на катушке, но они не хотели мне артистической судьбы, всячески отговаривали заниматься цирковой деятельностью. В 14 лет сказал маме: «Я же профессионально ничего не умею — только заниматься цирком». Мы договорились, что буду поступать в цирковое училище, но если не пройду с первой попытки, то начну готовиться к поступлению в Высшую школу КГБ.
Вы всё-таки поступили в Киевское государственное училище эстрадно-циркового искусства на специальность «Клоунада» и в 19 лет его окончили. После устроились в Росгосцирк, работали сначала в команде, затем сольно. Гастролировали и в России, и за рубежом. В какой-то момент вы признавались, что вам стало в цирке тесно. Почему?
Клоунада — это такой вид искусства, большого искусства, которое может существовать везде, не только в цирке и театре, но и на эстраде, в кино, в живописи, где угодно. И если ты по-настоящему живёшь этим искусством, то в цирке тебе рано или поздно становится тесно. Ведь в цирке клоун работает пять, ну шесть реприз всю жизнь. Творческому человеку, конечно, этого мало. Хочется других ролей, других постановок, есть желание что-то придумывать, экспериментировать.
Поэтому в определённый период я и пришёл к мысли, что надо что-то менять и решил оставить цирк, несмотря на то, что на тот момент был на высоком профессиональном уровне. Благо, мне уже удалось получить режиссёрское образование, и для меня открылись двери театральные.
Вы отправились в театральную школу Mauricio Reggati в Рим. Почему выбор пал именно на Италию и как шла работа над дипломным спектаклем «Душа в сердце»? О чём хотелось сказать зрителям и удалось ли до них достучаться?
Мы поехали в Рим на гастроли и на фестивале познакомились с Маурицио Реггати. Стал у него заниматься режиссурой. У меня был большой дипломный спектакль с живым оркестром, балетом, необычными декорациями, реквизитом — театрально-цирковой проект «Душа в сердце». Я отвечал за все сцены, связанные с клоунадой и эксцентрикой. Мы его поставили в театре «Тэндестришше» для четырёх тысяч зрителей.
Надо сказать, что итальянский зритель очень благодарный. Ему нравятся мелодрамы, романтические истории о любви. А у нас была романтическая история артистки цирка, которая ходит по канату к воображаемому существу из параллельного мира. Они сходятся и создают с помощью творчества мир, в котором и остаются. Душа их находится в сердце. Сердце становится их домом. Это смысл спектакля.
Постановочная работа спектаклей за рубежом в корне отличается от того, что мы видим в наших государственных театрах. Всё упирается во время, финансы. Поскольку за рубежом всегда ставят коммерческие проекты, спектакли делаются достаточно быстро.
Для моей дипломной работы были приглашены серьёзные хорошие актеры из России, Америки, Канады, Италии, всего порядка 35 артистов. И, наверное, по этой же, чисто коммерческой причине, спектакль, к сожалению, не имел дальнейшего продвижения. С «Душой в сердце» были лишь небольшие гастроли.
Пятнадцать лет назад вы основали Театр современной комедии дель артэ «Грим масса». В своих постановках вы обращаетесь к стилистике дель артэ или опыт уже позволяет «идти от себя»? На чём сосредотачиваете внимание больше?
Я всю жизнь занимался клоунадой, а потому искал корни, некий символ этого направления, жанра искусства. Пришёл к выводу, что комедия дель арте как раз является корневой системой клоунады в целом. В ней присутствуют конкретные образы. Каждый наполнен своей физикой, даже голосом — я уже не говорю про костюмы и грим. И в любых предлагаемых обстоятельствах, в любой пьесе образы остаются такими, какие они есть, не меняются.
Эти же принципы работают в клоунаде. Один и тот же клоунский образ может присутствовать в разных постановках, репризах, даже спектаклях как у Вячеслава Полунина, но они одинаковы всё время.
Соответственно, я задумался, что образов может быть гораздо больше, чем в комедии дель артэ. И поскольку не хотел заниматься только комедиями дель артэ как классическим театром (тогда бы мне сразу пришлось использовать классические спектакли дель артэ), я подумал, почему это направление не может быть современным. Отсюда и наше название — театр современной комедии дель артэ. Мы вправе брать любую пьесу и создавать её с помощью механизмов построения спектаклей и образов дель артэ. И это работает. Во всех наших спектаклях, и взрослых, и детских, существуют абсолютно точные, яркие, гротесковые образы, которые находятся в рамках, хороших рамках, и они полностью читаемы.
Не секрет, что в комедии дель артэ задействованы самые разные персонажи. И вы в своих постановках продумываете, досконально прописываете героев. Кого играете вы и насколько перекликаетесь со своими персонажами? Или это, так скажем, роли на сопротивление?
У меня есть карт-бланш. Я не позволяю себе брать роли на сопротивление, не рискую. Зачем надрывать себя, тем более понимая, что, скорее всего, это будет не самый лучший вариант? Поэтому и я, и наш главный режиссёр Наталья Гончарова подыскиваем актёров, которые будут органичны в заданной роли. Конечно, у меня были тяжёлые роли, физически тяжёлые, но это не значит, что в них мне тяжело было перевоплощаться внутренне.
У меня есть и основополагающий образ — образ великолепного Павлика, красного человечка, клоуна, который присутствует в нескольких спектаклях, например, в «Цирк уехал, а клоуны остались», «Комедианты из Лондона». Но даже если мы возьмём спектакль «Карлсон», где я играю главную роль, даже там, несмотря на другой грим, большой костюм, голос с небольшой хрипотцой, всё равно остается Павлик. Это корневой персонаж, созданный, можно сказать, ещё с педагогами в училище.
Со своими постановками вы бывали в Великобритании, Бельгии, Германии, ОАЭ, Монако, Китае, Швеции… Как вас принимают зрители за рубежом и как здесь?
Зритель в каждой стране, даже в городах одной страны разный. Помню, Геннадий Хазанов ещё говорил: «В двенадцать утра одни зрители пришли, а в восемь вечера — совершенно другие». И это правда. А за рубежом это особенно чувствуется, и надо подстраиваться под публику. Англичане любят, мягко выражаясь, острый юмор, чуть-чуть на грани. Испанцы, американцы — смешливая публика. А вот португальцы, с этими зрителями я работал долгое время, грустные, угрюмые. На первых спектаклях даже не понимал, что происходит, почему они не смеются. Мне говорят: «Всё хорошо. Им нравится». И правда, после спектакля ко мне подходили португальцы и с суровыми лицами говорили: «Спасибо вам большое. Очень смешно».
А устраивали ли вы неожиданные перформансы на улочках разных городов и стран? Как их придумывали и воплощали?
Да, конечно, устраивали. И это опять же один из способов уйти от тесноты в цирке. Мы много делали разных историй, перформансов не только в Москве, но и за рубежом, например, в Великобритании, где гастролировали почти два года. Со своими спектаклями мы объездили много городов, но нам даже этого было мало, и я написал программу «Москва на туманном Альбионе» и согласовал с Департаментом культуры Москвы. Взял за основу праздники, памятные даты Российской Федерации и в эти дни мы устраивали весёлые похождения в гастрольных городах.
К примеру, в День государственного флага Российской Федерации смело взяли наши флаги и в гриме, костюмах прогулялись по улицам Нью-Касла. А мэрия разрешила повесить флаг на одном из костёлов, и день он провисел прямо там. Все видели, все приветствовали.
В День России мы расстелили огромное бумажное полотно и просили прохожих нарисовать Россию. И они изображали то медведя, то Горбачёва, то Кремль. Конечно, я сохранил это на память.
Мы занимались если не патриотической, то точно просветительской историей. Мы много работали за рубежом, в разных странах и увидели, что местные жители не знают о русских, о России ничего. У них очень поверхностные знания, вплоть до медведей, прогуливающихся по Москве. Они действительно думают, что это так. И мы пытались открыться, показать себя настоящих, европейских, свободных, немного рассказывали о нашей стране в своей манере, с помощью искусства.
Вы говорили, что ваш любимый клоун — Леонид Енгибаров. А есть современные артисты, которые вас вдохновляют, те, на кого хочется равняться, быть похожим?
Леонид Енгибаров — один из любимых, Станислав Щукин и Валерий Серебряков являются мастерами high уровня. У них я многому учился. Мне посчастливилось с Серебряковым работать в одной программе в девяностых. Мэтр для меня, артист, клоун, на которого я равняюсь всю жизнь и считаю эталоном — Чарли Чаплин. Его внук Джеймс Тьерре — тоже эталон в театральном мире. И если бы была возможность делать такие же вещи в России, я бы с удовольствием их воплощал, но, к сожалению, система спектакли такого высочайшего уровня просто не примет. Если они появятся, сразу возникнет вопрос: «Зачем всё остальное?». Есть небольшая плеяда и современных клоунов, которых я с удовольствием смотрю, смеюсь. Это и трио «Без носков», и клоун Акула, и Юрий Гуламов. Здорово, что они развиваются, не стоят на месте, не зацикливаются на трёх-четырёх репризах.
Вы работали вместе с внуком Леонида Енгибарова. Как это было?
С Пэтэром я занимался около года, причём совершенно бесплатно. Знаете, это было желание отдать должное Леониду Енгибарову, попробовать сделать так, чтобы его имя зритель снова услышал уже через внука. Но дело в том, что у Пэтра нет ни циркового, ни театрального образования, и нет прежде всего не то чтобы таланта, а силы воли. Клоун должен быть сильным духом, должен уметь заставлять себя работать, репетировать очень много, делать реквизит, шить костюмы. Это довольно тяжёлая физически работа. И в какой-то момент он, наверное, сломался, сказал: «Я не хочу быть больше клоуном. Я по профессии гончар и хочу быть им». Сейчас Пэтр преподает в гончарной мастерской, делает красивые вещи своими руками.
У вас множество наград всероссийских, международных конкурсов. Для чего вы, человек с опытом, немалым багажом знаний, в них участвуете?
С 2017 года ни я, ни труппа не участвуем в фестивалях и конкурсах — считаю неправильным, когда профессионалы с большим опытом начинают бороться за звание, за награду с молодыми артистами. Мы уже должны просто работать. Нас, старичков, награждают призами, так скажем, поощрительными, например, от департамента культуры за большую творческую работу. И, конечно, это приятно, когда государство или сообщества деятелей культуры оценивают творчество. Самое же ценное — это любовь зрителей.
Вот уже два года вы ведёте предмет «Клоунада и эксцентрика» в Международной академии свободных искусств МИТУ-МАСИ. Откуда появилось желание передавать знания молодому поколению?
Желание передавать свои знания приходит с возрастом, и я получаю огромное удовольствие от того, что могу научить молодых артистов клоунаде. Дать настоящие знания, а не поверхностные. Ведь есть даже такая поговорка: «Чем больше клоунов хороших, тем веселее на свете жить». Сейчас хороших клоунов практически нет, их единицы. И если у меня есть возможность воспитать молодых талантливых клоунов, это для меня благо, счастье, некая миссия.
Два года для четырёх курсов веду предмет «Клоунада и эксцентрика». А с этого года набираю свой курс — курс оригинального жанра. Мы будем делать цирковые номера, с которыми можно работать и в цирке, и на эстраде, и в шоу. Будем уделять внимание мастерству актёра, хореографии, пантомиме, различным цирковым жанрам, потому что клоун — это мультиартист. Выпускники будут выходить с дипломами государственного образца артиста эстрады. И это будет первый и пока единственный в России вуз, который даёт высшее образование артистам цирка. Клоунов с высшим артистическим образованием в нашей стране не существовало. У нас есть только одно-единственное цирковое эстрадное училище, где артисты получают среднее специальное образование.
Есть ли среди ваших учеников настоящие таланты, самородки?
Конечно. Иван Голдобин, учащийся четвёртого курса, решил связать свою жизнь с цирком. Он учился на актёра драматического театра и кино, педагога, но так увлекся клоунадой, что овладел несколькими цирковыми жанрами и весной должен уехать на гастроли за рубеж, сейчас подписываем контракт на полгода. Есть ещё несколько очень талантливых ребят, которые, я надеюсь, через годик появятся уже на сцене, в манеже.
Одни артисты начинают работать в цирке чуть ли не с пелёнок, другие приходят в цирк осознанно. А как начинать в профессии клоуна тем, кто «родился не в опилках»?
Я много лет сотрудничал с московскими цирковыми студиями, был в комиссии по присвоению почётных званий городским коллективам, которые занимаются цирковым искусством. На последнем конкурсе, который был пару месяцев назад, мы с Татьяной Запашной и Вячеславом Пановым выбирали лучшие цирковые номера и студии. И могу сказать, что талантливых ребят, которые занимаются в студиях, много. Они не из цирковых династий, но также влюблены в цирк, готовы репетировать, заниматься для того, чтобы, в конечном счёте, выйти на сцену. Вот именно для таких ребят существует училище, и, я надеюсь, мой курс. Ребята дальше должны получить знания от других педагогов-профессионалов и выйти с серьезными номерами на манеж, быть сильными артистами.
Как они могут появиться — задача не наша, не ваша, не моя, а, наверное, министерства культуры нашей страны. Цирковое искусство должно популяризироваться, должно быть серьёзное, уважительное отношение к цирковым профессиям. Опять же, гастролируя по нашей стране, я вижу, как любят цирк в регионах. Неважно, стационарный в Нижнем Тагиле или шапито в районных центрах. Зрители идут с удовольствием смотреть представления, им нравится это искусство. И как бы не отгораживалось государство от него, не говоря, что это серьёзное, мощное искусство, всё равно зритель любит его. И хотелось бы, чтобы оно вернулось в восьмидесятые. Тогда цирковое искусство было важным сценическим искусством в нашей стране, артисты — Карандаш, Никулин, многие другие — получали звание Героя Социалистического труда. Сейчас даже трудно представить, что такое может быть.
Если говорить о прошлом, истории, то, как мне кажется, забывают ещё об одном важном моменте: сейчас нет цирковых бригад, которые бы выступали перед солдатами. Что вы об этом думаете?
Наверное, артисты, режиссёры, художественные руководители цирков, в том числе коммерческих, действительно упускают очень важный момент. Во времена Великой Отечественной войны было много цирковых бригад, которые выезжали на фронт, в госпитали и показывали своё искусство, в том числе клоунаду, солдатам. На сегодняшний день этого практически нет. Эстрада поет, чтецы читают, Росгосцирк отправляет программы в Донецк и Луганск. Это тоже хорошо! Но отсутствует сценическая цирковая история для наших воинов. Это грустно.
В каждой профессии можно найти подводные камни. Тяжело или легко быть артистом для вас?
Это огромное удовольствие — быть артистом, актёром. И на самом деле профессия нетрудная. Я всё время говорю, что тяжело в шахте добывать уголь, а артистом быть легко. Да, можно потеть, напрягаться, надрывать спину, получать переломы, но всё равно это счастливая работа. Ты даришь людям праздник, счастье и удовольствие.
Больше на
Subscribe to get the latest posts sent to your email.
кулллл…
прикольный! хоть и на раз посмотреть!
Я присоединяюсь ко всему выше сказанному.