Светлана Гарегинян
«Стоя перед пропастью, я знала одно: нужно не падать, а взлетать»
Светлана, вы успешный дизайнер костюмов для артистов цирка и шоу-бизнеса. Скажите, а в детстве и юности кем мечтали стать?
В детском саду мечтала стать стюардессой, как Надя Курченко (стюардесса, которая закрыла собой кабину пилотов и не пропустила туда террористов). Я услышала про Надю по телевизору, и поступок её впечатлил. Меня уже тогда тянуло на подвиги. (Улыбается.) В младших классах моя мечта немного трансформировалась и усовершенствовалась. Я уже видела себя пилотом ЯК-40, написала даже торжественную клятву, что обязательно им стану, заверив написанное автографом и подписью родителей.
А в четвёртом классе по радио услышала Славу Зайцева (кто бы мог подумать, что я буду знать его лично!). Он восторженно читал свои стихи, в которых воспевал женскую красоту и рассказывал о моде с таким вдохновением и пиететом, что я заразилась этим вирусом красоты навсегда. И меня понесло… В доме были изрезаны все шторы, мамины блузки и платья перекроены на новый лад, у школьной формы отрезаны рукава, а воротнички и манжеты, пошитые к ней из маминой гипюровой блузки, были вычурнее и помпезнее, чем у Людовика XIV. Под стать им были и кружевные фартуки с рюшами и невероятными крыльями. Как учителя терпели мои модные изыски, я не представляю.
Мой первый модный показ состоялся в поезде Николаев-Москва. Я только закончила четвёртый класс и с группой школьников ехала на экскурсию в Москву, а затем в Санкт-Петербург. Мне взбрело в голову продемонстрировать одно за другим все платья, которые взяла с собой в путешествие. Среди них было даже бальное, которое надела потом в Эрмитаж. Облачаясь в новые наряды, я дефилировала по вагону, как по подиуму.
А потом был эстетический шок в Третьяковской галерее перед «Всадницей» Карла Брюллова и в Пушкинском музее перед натюрмортами голландцев, дальше инсайт в Эрмитаже перед полотнами художников эпохи Возрождения и я поняла, что хочу быть художником (потом, что интересно, проходила практику в ГМИИ им. А. С. Пушкина).
Надо сказать, что я даже пыталась копировать Мону Лизу. После того, как показала свою «шедевральную» копию на занятиях кружка рисования, дети стали дразнить меня Джокондой.
В школе была отличницей, ездила на олимпиады по всем предметам и на конкурсы рисунков. После школы мечтала поступить в Киевский художественный институт, чтобы потом расписывать храмы и реставрировать старинные фрески, иконы.
Знаю, что родители ваш выбор не одобрили, и вы поступили на филологический факультет Кировоградского педагогического института. Жалеете ли об этом выборе и как вы всё-таки попали в цирк?
Наоборот, я счастлива, что получила филологическое образование. У меня были замечательные преподаватели, с которыми общаюсь по сегодняшний день. Учителем в школе я работала всего полгода, преподавала украинский язык и литературу, была классным руководителем 9 «А» класса. Мне очень нравилась моя работа, я была на седьмом небе от счастья. А однажды в наш маленький городок заехал передвижной зооцирк. Культпоход с моим 9 «А» на представление закончился для меня предложением руки и сердца артиста, который катался по вертикальной стене на мотоцикле. И это всё случилось в тот же день.
Предложение я приняла, даже не запомнив армянскую фамилию артиста.
Помню, мама плакала, потому что я уволилась из образцово-показательной школы им. А. Макаренко и укатила с женихом в город ветров на Каспийском море. Затем было много цветов, огромная кукла на капоте «Чайки» и я в свадебном платье. Так я попала в цирк. А потом произошли самые счастливые события: рождение сына Артура и меньше чем через год – дочери Каролины.
Дальше вспыхнул конфликт между Арменией и Азербайджаном, и 5 декабря 1988 года мы стали беженцами. А 7 декабря случилось землетрясение. Нас спасло только то, что мы находились в 100 км от эпицентра. Слово «беженец» меня пугало и погружало в уныние. Но потом на глаза попался большой билборд на улице, на котором было написано: «Они тоже были беженцами» и дальше перечислялись имена: Альберт Эйнштейн, Фредерик Шопен, Надя Команечи. И я поняла, что это слово не приговор и не клеймо, и только от меня зависит моё будущее.
Наша семья приобрела аттракцион, и мы оказались в Харькове. Репетиционный период длился год. Пока супруг в цирке воспитывал зверушек, я в цирковой гостинице организовала кружок «Умелые руки». Ко мне шли артисты с разными просьбами: нарисовать эскиз, выкроить купальник, декорировать стразами платье. И самым большим счастьем для меня было, когда артисты привозили из зарубежных гастролей журналы по моде, а из Японии — по вязанию. Это для меня было вершиной блаженства, потому что журнал Burda moden, вышедший в 1987 году на русском языке, невозможно было купить.
Вы тоже стали работать со смешанной группой экзотических животных. Легко ли было общаться с питомцами, ведь у каждого свой нрав и характер?
Я даже не предполагала, что когда-нибудь буду работать в Союзгосцирке и в моей трудовой книжке после записи «Учитель украинского языка и литературы» будет красоваться запись «Артист-дрессировщик диких/хищных животных».
В аттракционе я большей частью занималась костюмами, попонами и визуальной частью, хоть некоторые изюминки в трюках тоже придумывала. Зрителю больше нравится не сам трюк, а какая-то заморочка, например, когда верблюд не хочет идти за дрессировщиком и отрицательно качает головой. Чтобы Буш мотал головой, я ему как будто что-то говорила на ухо, а на самом деле слегка дула, верблюду было щекотно, и он старался увернуться, а со стороны выглядело так, будто он отказывается идти.
Сложно было найти общий язык с обезьянами: макакой-резусом Микки и бабуином Джули. Мелкие приматы имели непростой характер и слушались только своего вожака. Приходилось поначалу даже надевать перчатки — они на мне старались проверить остроту своих клыков.
Все животные разные, подход ко всем индивидуальный. Только к питонам никакого подхода нет, их длина достигает трёх метров и всё это — желудок. Шланг шлангом, что с него взять. Помню, как режиссёр рассказывал нам свою задумку: «Питон подползает к принцессе, держа в зубах розу». Мы тогда рассмеялись: «Может, вы хотите, чтобы он еще «здрасте» сказал?».
Помню, как для кормления питонов привозили кроликов и крыс, а моим детям было жалко отдавать бедняг на обед питону, они выбирали самых красивых из коробки и прятали их в фургоне. Крыски там хорошо себя чувствовали, размножались. Однажды открываю дверь, чтобы взять вещи, а в фургоне шабаш крыс всех окрасов: белых, чёрных, в пятнышки. Я в замешательстве: «Откуда их столько?». Оказывается, это спасенные детьми грызуны. Кстати, о приключениях Артура и Каролины я пишу детскую книгу. Думаю, она понравится юным читателям.
Несколько лет назад появилась мода содержать экзотику дома. Как вы относитесь к этому, и что нужно обязательно помнить владельцам питомцев?
Экзотика экзотике рознь. Животные — не игрушки, они должны жить в естественной среде, а не в городской квартире или коттедже. Если это попугай ара или питон — это одно, а львенок, рысь или пума — совершенно другое. Хотя и питоны иногда сбегают из террариумов, а потом наводят страх на всю округу, они тоже могут быть опасны как для окружающих, так и для своих хозяев. У моей подруги Валерии, которая никак не связана с цирком (она художник), домашний питомец — тигровый питон альбинос. Дочери другой моей подруги подарили львёнка. Я сразу её предупредила, что эта кисонька скоро станет очень опасной, а той-терьер может стать её обедом. Историю семьи Берберовых из Баку стоило бы время от времени напоминать, чтобы люди знали, насколько это опасно. Безопасность — это главное, о чём нельзя забывать любителям заводить экзотических животных в качестве домашних.
Когда через два года постановку аттракциона сменили, вы вошли в работу в образе Шахерезады. Чем эта роль стала для вас близка?
Шахерезада — это образ-мечта. Какая девочка не зачитывалась арабскими сказками? Прежде всего, мне нравилось, что я могу в этом образе выразить себя как художник-модельер, пространство для экспериментов здесь безгранично, можно дать волю фантазии буквально в каждой детали костюма. А сам образ подсказали мои дети. Когда мы беседовали с режиссёром и отвергли его тридцать третью идею по поводу сюжета, он расстроился и сказал, что у него больше нет вариантов. В это время дети смотрели мультфильм про Алладина и Жасмин и закричали: «Мама, а давай ты будешь принцессой!». Режиссёр воспрял духом и написал замечательный сценарий, где я в образе восточной принцессы жду заморского гостя. А потом он появляется с караваном диковинных животных и, чтобы покорить моё сердце, показывает чудесные трюки и своё мастерство. Так мы по заказу детей взяли восточную тему и на манеже создали сказку по мотивам «1001 ночи».
Интересно, что костюмы для аттракциона «Чудеса для принцессы» вы придумывали и шили сами.
Здесь сказалось моё нестерпимое желание рисовать, творить и создавать красоту своими руками. Аттракцион «Чудеса для принцессы» это мини-спектакль по мотивам восточных сказок, где костюм играет немаловажную роль.
За время работы аттракциона я создала огромное количество костюмов артистам, нашим ассистентам, которые выходили в манеж в образе восточных слуг, роскошные попоны верблюдам, занавеси с восточными арабесками и костюмы обезьянкам тоже.
У меня была фишка: я любила постоянно менять костюмы и дважды, а то и трижды в день не повторяться, каждое представление выходила в новом образе и восточный шейх тоже. У меня были наряды всех цветов и оттенков. Моя сказка Шахерезады была больше о костюмах, её смело можно было переименовать в «1001 костюм Шахерезады».
Когда в программе был такой же фанат костюмов, как и я, мы начинали соревноваться. Работали каждый новый спектакль в новом образе, и так пока костюмы не закончатся. Повторился костюм — всё, артист проиграл. Так, в цирке на Фонтанке мы соревновались с Виктором Евтеховым — лучшим дрессировщиком лошадей до настоящего времени.
Артисты всегда с интересом рассматривали мой грим и образы, и всё чаще мне стали поступать от них предложения о создании костюмов. Так я постепенно переквалифицировалась в художника-модельера, окончив первую частную школу моделирования, но это, на мой взгляд, было примитивно. Я мечтала о большем — о дипломе престижного вуза, чтобы прийти к Славе Зайцеву и сказать: «Я хочу у вас работать!».
Насколько я знаю, мечта сбылась. Помните, как это произошло и на какие яркие события оказалась богата работа с известным модельером?
Ещё работая в цирке, я нашла в телефонном справочнике номер Дома моды Славы Зайцева и позвонила на авось, предложив свои услуги мастера кутюрной вышивки. Там ответили, что перезвонят «когда пойдёт коллекция». Меня пригласили на собеседование буквально через неделю. Потом пришлось разрываться между гастролями и работой в Доме моды. И опять же мне круто повезло, что вышивка коллекций приходилась на время между гастролями или на отпуск.
Когда я стала работать уже администратором Лаборатории моды, помню, как Вячеслав Зайцев зашёл в кабинет и директор меня представил Вячеславу Михайловичу. Маэстро улыбнулся и сказал: «Добро пожаловать! Я очень рад! Вы здесь получите массу удовольствия!». Так и было. Я спешила на работу как на праздник. Открывая дверь Дома моды, буквально каждое утро благодарила Бога, что моя мечта сбылась и я работаю здесь. Каждая встреча с Вячеславом Зайцевым — это уже событие. Это могут сказать все, кто с ним работал. Хотя это и работой назвать сложно, это полёт души, состояние эйфории и вдохновения, которые на тебя снисходят, как только ты переступаешь порог Дома моды.
В моём распоряжении был весь девятый этаж — там находятся Лаборатория моды и кабинет, в котором я работала. И это тоже было очень счастливое и насыщенное время в моей жизни, полное творчества и новых открытий в искусстве моды. Мне не хватало 24 часов в сутках. Днем я работала в Лаборатории, вечером училась вместе со всеми дизайнерами и одновременно сотрудничала с другими домами мод, где декорировала стразами костюмы звёзд шоу-бизнеса: Филиппа Киркорова, Николая Баскова, Софии Ротару, Жасмин, Наташи Королевой, Таисии Повалий. Унывать и плакать из-за цирка мне было некогда.
Но самым запоминающимся был момент, когда Вячеслав Михайлович увидел на просмотре макеты моих платьев на манекенах и дал команду поставить их на витрину Дома моды. Мои платья там стояли целых шесть месяцев! Для меня это было, как полететь в космос.
Вернемся к аттракциону. С ним вы были на гастролях в Швейцарии, Турции, Венгрии, Монголии, Норвегии, странах Прибалтики. Как вы перевозили и животных, и десятки костюмов? Не останавливали ли вас в аэропорту с огромным багажом?
Животные переезжали на автотранспорте. У нас был специально оборудованный грузовой Mercedes-Benz с прицепом. Там были стойла для верблюдов, лам, зебры, специальный отсек для кенгуру, а обезьянки и шимпанзе переезжали по соседству — в купе со служащими. Только мелкие приматы располагались в клетках на верхней полке, а высший примат — шимпанзе Макс — внизу в вольере. В прицепе перевозили реквизит: всё убранство восточного дворца и… (хочется сказать «ларцы с драгоценностями») наши кофры с костюмами. С каждым годом их становилось всё больше и больше. Сначала мы купили один старинный кофр, потом второй, третий, но места для костюмов, тем не менее, катастрофически не хватало.
Какова судьба этих костюмов сейчас?
Свои костюмы я храню в специальном шкафу. Время от времени достаю, рассматриваю, проветриваю, иногда делаем фотосессии. Недавно отсняли часть моих костюмов на Каролине. Арендовали для этого красивый зал, напоминающий дворец. Я сделала дочке грим, уложила волосы, как делала себе, полностью повторив мой образ 20-летней давности. Когда она надела первый костюм, сердце у меня сжалось, и я заплакала. Это был очень трогательный момент. Возможно, потом отдам костюмы в цирковой музей, а может, Артур с Каролиной сами создадут музей циркового костюма.
Из цирка вы всё-таки в 2005 году ушли. Насколько тяжело было сделать этот выбор и чем удалось заполнить пустоту?
Каждая сказка рано или поздно заканчивается, а потом наступает пустота, и ты не знаешь, куда идти и что делать. Стоя перед пропастью, я знала одно: нужно не падать, а взлетать. Поэтому у меня не было другого выхода. Для взлёта я решила получить второе высшее образование и в 2006 году поступила на философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. Мне нужно было заполнить всё свободное время чем-то сложным, чтобы на переживания, сомнения и копания в себе не осталось времени. Я заучивала дефиниции эстетики и разбирала на составные философию стоиков, анализировала «Опыты» Монтеня, изучала дидактику Дистерверга, пытаясь применять его педагогические идеи на собственных детях, и разбирала по молекулам метафизику своего бытия.
Сдав на отлично все госэкзамены, получила диплом по специальности «Эстетика: арт-бизнес». Моя первая выставка как специалиста в области арт-бизнеса проходила в Доме-музее Владимира Высоцкого на Таганке.
В 2007 году я работала в компании «Императорский портной» и одновременно была внештатным корреспондентом журнала «VIP-premier», писала статьи о моде и стиле в журналах «Этикет и протокол», «МодернЪ», «Город женщин», «Сударушка». Но я по-прежнему мечтала работать в Доме моды великого маэстро, чтобы понять изнутри, как устроена модная «кухня» и потом открыть ателье — свой маленький домик моды.
Параллельно я посещала курсы по модельерскому рисунку журнала «Ателье» при издательстве «Эдипресс-Конлига», училась в Институте дополнительного образования по специальности «Дизайн одежды». И везде со мной ходила Каролина, хоть ей тогда было только 15 лет, но она тоже занималась на курсах и в ИнОБО (сейчас это Институт бизнеса и дизайна).
Моя мечта осуществилась в 2010 году. Я стала работать администратором Лаборатории моды Вячеслава Зайцева и одновременно училась на вечернем отделении Лаборатории моды по специальности «Дизайн костюма». Немного раньше сюда поступила учиться Каролина, только на дневное отделение. В 2010 году мы с ней основали свою марку одежды «Каролина Рей». А в 2011 году я создала группу авангардных дизайнеров из числа учеников Славы Зайцева и под лозунгом «Необузданные» мы представили сборную коллекцию на Mercedes-Benz Fashion Week Russia. Открывала показ Каролина Рей.
Чем примечательно авторское ателье «Каролина Рей»?
Наше первое авторское ателье «Каролина Рей» на юго-западе Москвы, на проспекте Вернадского, 125, мы открыли в доме, где живут цирковые артисты и где снимали фильм Эльдара Рязанова «Ирония судьбы». Причём про это мы знать не знали. Вот такая ирония случилась и со мной. Я хотела уйти от цирка и стереть из памяти всё, что было с ним связано, полностью отдаться миру моды, но судьба преподносила мне каждый день сюрпризы: то мимо окна пробежит клоун, которого я знаю миллион лет, то знаменитая воздушная гимнастка пройдет с букетом цветов… И посыпались заказы именно от цирковых артистов на создание костюмов. Поэтому мы переформатировали нашу деятельность и стали создавать только эксклюзивные костюмы для шоу и выступлений, для артистов цирка, сцены, для художественной гимнастики и ещё мы создаем самую красивую «трансформацию» костюмов.
Да, последние весьма популярны у цирковых.
Сейчас жанр «трансформация костюмов» переживает свой апогей. Суть заключается в молниеносной смене большого количества платьев. Я думаю, что скоро бум на это пройдет, а жанр обесценится, потому что с развитием интернета и соцсетей все секреты этого фокуса стали общедоступными. Зачастую в этом виноваты и сами артисты, работающие в этом жанре. Чтобы минимизировать расходы на пошив платьев, они повсеместно раскрывают этот секрет начинающим швеям, далёким от цирка. И результат: номера низкого уровня с примитивными платьями от маргинальных «умельцев» заполонили цирковое пространство. Они растут как грибы после дождя, костюмы трансформируются «палевно», потому что в них не соблюдены технологии, и мало того, эти горе-мастера публикуют фото и видео с раскрытием всех цирковых секретов на всеобщее обозрение, тем самым уничтожая этот жанр.
Так что трансформацию костюмов ожидает то же, что и фокусы Копперфильда, когда их стали разоблачать и объяснять, как они сделаны. Эффект волшебства исчез и, как следствие, интерес к этому тоже. А мне так не хочется, чтобы из цирка уходило волшебство, поэтому магию перевоплощения я раскрывать не буду, все цирковые тайны должны остаться в цирке, иначе зрителю будет неинтересно.
Всегда ли получается создать «платье мечты» сразу или есть вещи, которые дорабатываются?
Чаще всего сразу, но случается и так, что мы с Каролиной не приходим к единому мнению в выборе ткани или в моделировании. Она настаивает на своем решении, «размахивая» красным дипломом, а я на своём, аргументируя 40-летним опытом. (Смеётся.)
У руля вашего ателье встали сразу два лидера — вы и Каролина. Как распределили обязанности и случаются ли творческие разногласия?
Разногласия бывают крайне редко. У нас чёткая дифференциация: дочь отрисовывает эскизы, занимается конструированием и моделированием, я отвечаю за кутюрную вышивку, декорирование и инкрустацию стразами, Милена — за диджитал-маркетинг и компьютерные разработки. И есть ещё «рыцарь круглого стола», мозг нашего бренда, лидер и неоспоримый авторитет во всех вопросах бизнеса — мой сын Артур. Он руководит и направляет деятельность нашей компании в нужное русло, принимает все самые важные решения, а также обеспечивает всю техническую поддержку бренда. У нас отличная креативная команда!
Светлана, талантливый человек талантлив во всем. Чем вы ещё увлекаетесь?
Если рассказывать обо всех моих хобби, не хватит времени. Я, например, пишу романы. Один роман почти на 600 страниц уже закончен. Его сейчас вычитывают мои альфа и бета-ридеры, название его пока не раскрываю, оно слишком категоричное и может измениться, а ещё у меня пять романов на стадии написания. И, конечно же, все они о цирке и людях, которые работают за гранью и на грани, летают, нарушая законы физики, и на груди у которых на ментальном уровне выгравировано слово «цирк».
По-вашему мнению, вы родились в нужное время или хотели бы выбрать иное, и почему?
Думаю, что я немного опоздала родиться, лет на 100, как минимум, а то и больше. Я бы с удовольствием носила платья с турнюром и шляпки, дружила бы с поэтами Серебряного века и, возможно, составила бы конкуренцию Коко Шанель. Жила бы в Санкт- Петербурге, влюбилась бы в Блока, как гимназистка Лиза Пиленко, а, может, открыла бы на Невском свой Домик парижской моды, куда заглядывал бы модник Есенин шить щегольские костюмы. А пока примеряли на нём новый сюртук, он лихо декламировал бы свои стихи: «Гой ты, Русь, моя родная… Хаты — в ризах образа…». А может, там бы я училась в Академии художеств и повстречала бы в белые ночи Тараса Шевченко, срисовывающего статуи в Летнем саду. В одном я уверена точно, что в XIX веке мне было бы гораздо интереснее с такими творческими личностями.
