Александр Горлин
«Если любишь цирк, то всё у тебя будет получаться. Если же любви нет, лучше найти другую работу»
Александр, вы начали выступать с Валерием Кашкиным в дуэте «Ребята с Лиговки», когда он уже стал опытным артистом. Почему решились на этот шаг? Не было страха стать, что называется, тенью мастера?
Надо сказать, что я родился в опилках. Родители, цирковые, были на гастролях в Ижевске, и маму прямо с банкета по случаю их завершения увезли в роддом.
С детства я в цирке. Занимался джигитовкой, перед работой водил лошадей по манежу, помогал в одном из аттракционов катать клетки с тиграми, подрабатывал Петрушкой на новогодних ёлках.
Затем отучился в киевском цирковом училище на жонглёра. Поначалу жонглировал маленькими предметами: булавками, кольцами. Но педагог, заведующий отделением жонглирования Юрий Иванович Поздняков придумал номер на меня и моего партнера, с которым мы были знакомы ещё с пятого класса, — жонглирование баскетбольными мячами.
В 1998 году это было в диковинку и, мне кажется, мы одними из первых освоили это направление.
Какое-то время мы поработали, а потом поняли, что устали друг от друга, и я стал работать соло в цирке-шапито. Туда-то и приехал Валерий после гастролей по Англии, увидел меня и предложил попробовать свои силы в клоунаде в качестве его партнёра. Мне стало интересно. Так уже и пробуем девять лет.
Страха не было, даже не думал, получится или нет. И если честно, то до сих пор не уверен, что у меня получается хорошо. Как мне кажется, ковёрным стать сложно — надо им родиться. Но зрителям наша работа нравится, отзывы хорошие, а это, наверное, самое главное.
Чему вы учились у Валерия, когда только начали с ним работать? А сейчас подмечаете что-то для себя?
Всему, что я умею в клоунаде, меня научил Валерий. Во-первых — чувствовать публику, понимать, к кому можно подойти с просьбой в репризе, а к кому нет. Поначалу для номера «Хулахуп» я всегда выбирал неправильную девушку. Они зажимались, наотрез отказывались вообще что-то делать. Но ничего, выкручивались, импровизировали, чтобы зритель ещё больше не стушевался.
Во-вторых, Валерий научил держать внимание публики, внутренний счёт, чтобы репризы были не рваные, а шли как по нотам. Если хоть немного задержаться, реакция зрителей будет уже не та.
Сейчас я всегда обращаю внимание на актёрское мастерство своего партнёра: взгляд, поведение, остроты, ужимочки. И уже, конечно, стараюсь добавлять что-то от себя, предлагаю пробовать новое. Допустим, фишечка может получиться экспромтом на репетиции. Обсуждаем, запоминаем, пробуем на зрителя.
Дуэтом вы объездили много стран, и однажды вас пригласили работать в итальянское шоу «Счастливый билет». Для вас это действительно удача или есть повод для недовольства?
Для меня это обычный контракт: работаем и работаем. Претензий нет, ворчать тоже особо не на что. В программе мы уже год. И наших реприз много. В шоу девять номеров, из них десять выходов у нас. (Улыбается.)
Как считаете, итальянский и российский юмор отличаются? Легко ли, допустим, зрителям из России понять клоунов из Италии и наоборот?
Юмор европейский и российский отличаются. У них он более грубый, немного пошловатый. У нас добрее. И наши клоуны умеют намного больше, чем клоуны европейские.
К слову, японцы, например, любят, чтобы клоуны не просто вызывали зрителей из зала, а и сами выполняли трюки. Плюс они очень живо реагируют на реплики. Чтобы произвести вау-эффект мы с Валерием выучили несколько фраз на японском.
Сам проводил небольшой социальный эксперимент в Перми: когда выходил фотографироваться после шоу, спрашивал, что зрители думают о нашей клоунаде, наших номерах. Как положительные моменты, отмечали отсутствие грубости, пошлости. Говорили также, что наш юмор понятен и малышам, и дедушкам с бабушками. К сожалению, много ковёрных, которые работают только на детскую аудиторию, а взрослые скучают. У нас иной подход.
Думаю, если быть самим собой, понимать, что ты делаешь, кайфовать от процесса, то и зритель любой, неважно, в России или Японии, поймет, и ему будет смешно. Зрителю нравится, когда ты живёшь в репризе, а не делаешь работу механически.
На манеже вы выступаете с отточенными номерами. А часто ли приходится импровизировать?
Часто, конечно. Но любая импровизация, как кто-то сказал из классиков, должна быть отрепетирована. Неподготовленные импровизации тоже случаются, если на манеже, например, затягивается установка реквизита либо наш реквизит ломается, как это было недавно в Иванове. У нас есть реприза с нарисованным на планшете котом. Так вот, этот планшет буквально за тридцать секунд до появления на манеже сломался. Мы быстро сбегали в гримерную за шляпой и импровизировали по ходу. У нас есть реприза «Шляпа», но она предназначена именно для манежа, а он был занят. Работали в зале.
Если ты знаешь материал, владеешь им, то импровизация даётся легко. Главное — вовремя сообразить, что именно нужно сделать.
Подчас вы работаете с довольно опасным реквизитом, например, с остро наточенными ножами. Не бывает страшно, что во время представления что-то пойдет не так?
Да нет, что там может пойти не так? Валера, скажу честно, иногда резал ножами локоть или коленку, не больше. А так всё всегда идёт как надо. Для этого мы готовимся за два часа до представления. Ставим, допустим, метки на ковре для одной репризы. Опять же, на костюмы и грим требуется время.
Валерий в клоунаде для вас первый и единственный партнёр. А соло работать не приходилось?
У меня был опыт, когда без Валеры работал два или три представления, и вот это было действительно страшно. Так страшно мне не было последние лет двадцать. Боялся, что на выходной репризе облажаюсь, а мне потом пять раз ещё выходить. Если бы что-то не получилось, я бы зажался, и зритель бы это почувствовал. Но, слава Богу, уже во время первой репризы получил положительные эмоции, реакции зрителей, чуть-чуть расслабился и дело пошло.
Если бы мне понадобилось выйти одному ещё раз, я был бы уже в ресурсе, понимал, что и как надо делать. А в тот раз, так получилось, нужно было выйти буквально день в день. Попросил помочь коллег по программе, где-то переделал сценарий и уже находил выход из ситуации в предлагаемых обстоятельствах.
Весь реквизит вы перевозите сами, даже из страны в страну. Как объясняете таможенникам, для чего вам шляпы, ботинки 52-го размера, большое количество мячей и колюще-режущие предметы?
Конечно, всё сами перевозим, только в Японию отправляли багаж. В Гонконг, например, когда летели, занимали 11 мест.
Таможенники иногда тормозят. Как раз когда был перелет из Петербурга в Гонконг с пересадкой в Москве, нас спросили, что за вазон с цветком мы везём. Доставали, включали, показывали. Сотрудники аэропорта посмеялись и пропустили. В Японию не пустили наши ножи, их пришлось оставить и купить за границей новые. Сейчас аккумуляторы нельзя перевозить, теперь есть небольшие проблемы. А вот к ботинкам, кстати, меньше всего вопросов.
Вы поражаете умением жонглировать баскетбольными мячами. А как относитесь к баскетболу? Играете?
К баскетболу я никакого отношения не имею и даже его не смотрю. Когда работали в цирке на Цветном бульваре, ещё в паре жонглировали, выбрались на площадку за цирком, так мальчишки по пояс нас в лёгкую обыграли. Трюки мы можем делать, а вот играть не получается. Здесь нужны другие умения и навыки.
Клоун — добрая профессия. А вы творите добро за пределами манежа?
Когда случай какой-то подворачивается, то конечно. Допустим, в пандемию я периодически ездил в детские онкоцентры, у нас есть в Петербурге, и для ребят устраивал небольшие представления.
Многие артисты боятся экспериментов. Считают, если один раз публике понравилось, то на этом можно остановиться. Как научиться не бояться пробовать новое?
Чтобы не бояться пробовать новое, надо просто брать и делать. Если что-то в голову приходит, сразу воплощать в жизнь. А если зрителю нравится, то закреплять, улучшать. Например, у нас есть реприза «Бокс», в ней мы бросаем перчатку. Сами думали, ну бросили и бросили, что здесь такого? А зрителям это нравится. Им смешно.
И ещё момент такой. Если любишь цирк, то всё у тебя будет получаться. Если же любви нет, то лучше найти другую работу. Зрители мгновенно считывают настрой, «недоэмоции» и фальшь.
