Анна Лапиадо
«Цирк для меня — это жизнь, которую не могу изменить в силу того, что я это люблю, этим дышу»
Анна, вы представительница пятого поколения знаменитой цирковой династии Соболевских-Лапиадо. Как близкие повлияли на становление вас как циркового артиста?
В детстве сначала просто наблюдала за их работой, потом меня стали сажать на лошадку, учили элементарным трюкам вольтижировки. Я воспринимала лошадок, у меня их было две, как своих партнёров. Приходила к ним в конюшню, подкармливала сухариками и морковкой.
Дедушка посвящал мне много времени — общая физическая подготовка, акробатика, жокейская работа, джигитовка. Так было принято в цирковых семьях. Точно так же он учил свою дочку — мою маму. Вместе с дедушкой она репетировала сольный номер на проволоке. Позднее с партнёром выпустила лирический дуэт «Па-де-де на лошадях». Всю жизнь мама проработала в групповом номере «Жокеи Соболевские» под руководством своего папы.
Я шла по стопам родителей — осваивала все те дисциплины, которые изучали и они. И нужно отдать должное дедушке — он мне предоставил свободу выбора и ориентировался на моё желание, поддерживал и поощрял увлечения. Осваивала разные жанры, но во главу угла ставилось, что всё должно было быть высокопрофессионально. Ведь у меня семья непростая. Я не была ребёнком, случайно попавшим в цирк. Понимала, что есть преемственность поколений, что отношусь к великим династиям. Лапиадо, Соболевские, Ермаковы достигли определённых высот в дрессуре, конной акробатике, вольтижировке. Дедушки, прадедушки не просто выступали, а руководили цирками. Становилось страшно из-за того, что можешь чего-то не достичь. И, конечно, прикасаясь к тому или иному жанру, стремилась освоить его полноценно, чтобы не стыдно было родителям, дедушке за то, чем я занимаюсь.
Подводя некоторые итоги, могу сказать, что мы вместе с мужем многого добились. Освоили разные жанры, попробовали себя в многочисленных проектах. А главное — правильно воспитываем наших дочек. Девчонки — умницы. Говорю это не потому, что я – мама, могу абстрагироваться, посмотреть на них как режиссёр на исполнительниц и понять, достигли ли они такого уровня, чтобы называться моими коллегами. Горжусь работой девчонок, их стараниями и мне жаль, что дедушка этого не увидит. Для него, наверное, было бы главной отрадой, что не только я продолжила династию Лапиадо-Соболевских, но и мои дети. Они не останавливаются и идут по сложному пути, который наметили наши предки.
А кто из близких повлиял больше?
Дедушка Глеб Александрович Лапиадо. Он дал мне путёвку в жизнь, ведь именно в его конном номере «Донские казаки» 2 февраля 1990 года в 12 лет я официально начала свой творческий путь, который продолжается и по сей день.
Мне есть за что сказать дедушке спасибо. Фундамент, на котором базировалась старая цирковая школа, — жесточайшая дисциплина. Никогда не шла речь о том, хочу я что-то или нет. Было понятие «надо». И если дедушка верил, что смогу выполнить трюк, то понимала, что должна оправдать его ожидания. Поэтому практически ежедневные репетиции, а иногда и наказания — это норма для любого циркового ребёнка, приученного к труду. А выступления на манеже мы воспринимали как праздник, награду за старания.
Я росла любознательной, мне было интересно в цирке всё. Так, в пять лет загорелась хулахупами. Это было модно, а ещё увидела номер своего кумира Тамары Симоненко, которая появлялась в образе Кармен. Помню, мы играли в цирк, и я с воображаемыми кастаньетами входила в роль. Детская мечта — работать с хулахупами — осуществилась. Жанр осваивала исключительно сама, по наитию, копированию понравившихся номеров, и в 15 лет выпустила сольный номер «Игра с хулахупами», а затем «Хулахупы с каучуком».
Кстати, вторая мечта, связанная с цирком, тоже исполнилась. Для меня как человека, скачущего по манежу на лошади, оказаться под куполом цирка казалось чем-то несбыточным, нереальным. Я смотрела на воздушных гимнастов, и мне очень нравился парный динамичный номер «Вертушка». Боже, это так прекрасно и красиво, когда артисты буквально парят над зрительным залом – аж мурашки по коже! И знаете, действительно искренние желания осуществимы, если приложить к этому усилия. Никаких преград не существует для исполнения заветной мечты. Я счастливый человек, потому что всё, о чём грезилось в детстве, сбылось.
Вы успешно получили образование режиссёра цирка в ГИТИСе, и первой режиссёрской работой стал номер «Вертушка», который вы исполняли вместе с супругом Алексеем Маленкиным, тоже потомственным артистом цирка, под куполом цирка. Как родилась идея номера?
В начале нашего номера, когда выходили исполнители и их высвечивали прожекторами, инспектор, чтобы зрители прочувствовали атмосферу, говорил: «Танго — это тайна, которую танцуют двое». Начинался танец на манеже, а продолжался уже в воздухе.
Надо сказать, давным-давно, ещё учась в ГИТИСе, я побывала на спектакле «Биение сердец» театра «Танго», он приезжал в Москву. Танцевальное шоу сопровождалось вокалом и живым оркестром. Было полное ощущение погружённости в настоящую атмосферу аргентинской милонги. Страсть, огонь, борьба между мужчиной и женщиной, чувства — то открытые, то сдержанные — всё это хотелось уже тогда воплотить в одном из своих проектов. Идея витала в воздухе, и она была мне очень близка. Я думала, что это гармонирует с воздушным жанром. Что такое воздух? Это не только про чувства. Это ещё и партнёрство, и эмоции, и опасность, и риск. Танго очень ложится на язык воздушной эстетики. И я благодарна, что мне дали возможность попробовать себя в качестве режиссёра. Рисовала эскизы, писала экспликацию, полностью развёрнутый сценарий, вложила время, силы, финансы — и всё, что задумывала, было в полной мере реализовано. К слову, тогда зародился и наш творческий союз с мужем.
Вы создали оригинальный иллюзионный номер-трансформацию «Гарем-шоу». Что в нём уникального?
Трансформация привлекала всегда. Иллюзия необычна: с одной стороны, это лёгкость исполнения, с другой — технические сложности. Было интересно попробовать, тем более что никто из близкого окружения в этом жанре не работал.
Мне хотелось привнести что-то новое, отойти от стереотипов, шаблонности. Больше всего не нравилось, что многие, кто брался за трансформацию, не прилагали особых усилий: за основу брали номер и практически повторяли манеру, костюмы, а зачастую просто демонстрировали красивые платья. Идея, режиссёрский замысел, история — почти ничего этого не было.
На тот момент, около 20 лет назад, меня увлекала тема Востока. В номере явно прослеживалась эстетика востока, многогранность, красота и богатство. Это и сказочный шатёр, и красивый ковёр с национальным орнаментом, и павлиньи перья, и веера. Я смогла передать весь колорит в каждом своём меняющемся образе, плюс к этому создала два брючных костюма по принципу шаровар, что является высшим пилотажем в жанре трансформации. По сей день думаю, что номер особенный, поскольку повторить европейскую традиционную манеру достаточно легко, а вот найти решение в восточной стилистике непросто, и смело можно утверждать, что мы первые, кто смог это сделать.
Кстати, номер рождался достаточно долго. Проект отложили, приоритетным стал парный номер «Воздух», забиравший все наши силы. Трансформация превратилась в «долгострой». Доводя «полуфабрикат» до логического завершения, мы додумывали, переделывали номер. Кстати, этот долгожданный «ребёнок» прожил дольше всех. «Гарем-шоу» с 2011 года имеет большой успех, мы ездили с ним на контракты, работали в разных странах.
Со временем усложнили трансформацию: ввели иллюзионный трюк с прокалыванием корзины, в которой я тоже перевоплощаюсь и появляюсь со змеями. Они – моя давняя любовь. На первых гастролях в Южную Америку представился счастливый случай поработать в номере со змеями, с тех пор и «пригрела их на груди». Они каким-то чудесным образом появляются в моей жизни и пополняют нашу коллекцию. Змеи не поддаются дрессуре, но мне показалось неинтересным просто демонстрировать животных. Поэтому они стали нашими полноправными партнёрами и участвуют в иллюзионном шоу.
Еще один долгожданный совместный проект – номер трансформации Magic Photo. Кто был автором идеи, как воплощали эту творческую задумку?
Проекты воплощаются не сразу в силу разных обстоятельств. Magic Photo у нас был готов вплоть до костюмов. Меня настолько захватывала эта идея, что я подошла к ней очень серьёзно. Даже изучала историю костюмов в библиотеке: в читальном зале брала журналы, книги по истории моды, европейского платья с конца XIX века и делала зарисовки и эскизы, чтобы понять, что подходит для иллюзионного номера. Мне хотелось, чтобы в нарядах была соблюдена своя эстетика, чтобы они отвечали своей эпохе, были разнохарактерными. Костюмы изготавливали по моим разработкам, и цепочка из них была выстроена довольно грамотно. Более того, скажу, что идея номера очень интересная. Я придумала, что каждая новая смена костюмов будет словно очередной кадр на плёнке, ожившая фотография. Отсюда подтянулась идея с фотобудкой и вспышкой фотоаппарата…
Когда всё уже было собрано, оставались мелкие детали, поняла, что нужен человек, который вдохновился бы нашей идеей, загорелся сценарием и смог его воплотить. Им оказалась наша давняя знакомая, друг семьи, прекрасный режиссёр Елена Целищева. Она привлекла своего балетмейстера — Светлану Лутошкину.
Новый проект близился к логическому завершению, но мы столкнулись с рядом технических сложностей. Конечно, можно было выпустить номер и в том виде, в котором он был, однако для меня очень важны точность и детали, поэтому бесконечно его совершенствовали. Но случилось одно важное событие, которое оттянуло дату выпуска, — рождение младшей дочери Машеньки. Можно сказать, она трансформировала меня из артистки в маму ещё одной замечательной девчонки. А как только стало возможным, мы вернулись к созданию номера, который впоследствии назвали Magic Photo.
В номер мне хотелось внести юмор, эксцентрику — к ней я тяготела ещё со студенческой скамьи. Здорово, когда зритель может лишний раз улыбнуться, расслабиться, отвлечься от тягостных мыслей, разрядиться. Мне было очень интересно эту работу наполнить гэгами — шутками. В то же время он получился серьёзным, а на наш взгляд, шутить с серьёзным лицом — признак мастерства.
Как я уже говорила, в номере был фотоаппарат, старинный, антикварный. Это то ружьё, которое висит на сцене и должно обязательно выстрелить. Фотосъёмку прошлых лет всегда сопровождала магниевая вспышка. Это и тогда воспринималось как что-то волшебное, а у нас это кульминация всего номера и финал — свадебная фотография.
Я считаю, что здесь всё продумано трепетно, щепетильно и грамотно. Это глубокая творческая работа многих людей, и хотелось бы, чтобы в дальнейшем номер прозвучал на хороших иллюзионных фестивалях. Такие работы, думаю, нужно обязательно заявлять.
Вы принимали участие в программе «Белоснежка в гостях у гномов» в Южной Корее. Расскажите о своём участии в ней.
Я тогда ещё была студенткой первого курса ГИТИСа, поэтому программа прежде всего стала для меня практикой. Организаторы из Кореи предложили принять участие в театрально-цирковом спектакле, созданном совместно с компанией «Росгосцирк», я прошла кастинг и с удовольствием согласилась.
Корейская сторона к делу подошла основательно. Стоит отдать им должное — они полностью воссоздали все образы из диснеевского мультфильма. Что-то своё и я привнесла как творческая единица, например, придумала, что гномы в финале будут набрасывать мне хулахупы, и это превратилось в сказочное действо.
Это был мой первый опыт театрально-цирковой постановки. Но поскольку мы ставили массу этюдов в ГИТИСе, и параллельно я изучала актёрское мастерство во ВГИКе, мне совершенно не составляло никакого труда применить навыки в проекте. Радует, что ещё студенткой получила опыт работы за границей, в международном проекте и с помощью средств цирковой выразительности донесла до зрителей историю, сказку.
Какие впечатления у вас от работы в программе Moulin Rouge в Португалии?
Участие в этом мюзикле — очень интересный и плодотворный виток в моём творчестве. Я была солисткой. Семь выходов: номер воздушной гимнастики «Кольцо», хулахупы с каучуком, танцевальные номера. Приходилось исполнять хореографические па с высокопрофессиональным балетом, и это вызвало панику. Однако стоит отдать должное ребятам, они понимали сложность моей ситуации и очень меня поддерживали, старались помочь. Всё выглядело органично и достойно. Мы до сих пор общаемся с командой и вспоминаем то время как лучшее, проведённое вместе на берегу Атлантического океана. Сплошные веселье и юмор — и это наряду с огромным количеством спектаклей.
Для человека, одержимого идеей, нет никаких преград, особенно если есть люди, готовые протянуть руку помощи и втянуть в общее действие. Фантастика!
Ваши дочери с малых лет участвуют во всех творческих поисках. Есть ли идеи создания семейного номера, объединившего несколько поколений артистов вашей семьи?
Старшая дочь всегда с великим удовольствием откликалась на все наши просьбы, цирк ей безумно интересен. Сначала мы поставили пластический этюд в детском садике, а потом я придумала иллюзионно-эксцентрический номер «В гостях у гномов». Ребёнок появлялся в образе шаловливого гнома, исполнял акробатические трюки и перевоплощался под пение птичек в маленькую трогательную Белоснежку. Это умиляло. С номером мы поехали на фестиваль в Оман, и жена одного из представителей королевской семьи, увидев маленькую Катю, сказала: «Давайте женщины больше не будут участвовать в фестивале — работать будет одна девочка». Моя дочь не растерялась — выходила за многих женщин, которые должны были участвовать в программе, и в репризы к клоунам, и в иллюзионные номера.
Сейчас Катя увлеклась воздушной гимнастикой. Её в первую очередь она интересует как вид спорта. Есть конкурентный момент, спортивный дух, ты можешь подняться на пьедестал, получить кубок, медаль. Это очень подзаряжает. Младшая дочь, к слову, копирует старшую.
Чем моё детство отличается от детства детей? У меня выбор был предопределён, и я ничего не видела, кроме цирка, а детям мы даём возможность выбрать свой путь. Конечно, хотим, чтобы дети продолжили династию. У дочерей есть опыт работы в цирке, цирке-шапито, их приглашали уже как самостоятельных исполнительниц, воздушных гимнасток, когда им было 15 и 6 лет. Младшая страшно гордилась — она уже чувствует себя полноправной цирковой артисткой.
Старшая передаёт младшей номера — как штанишки, из которых выросли. Младшая как губка всё повторяет и впитывает. Хотим, чтобы девочки наслаждались тем, что они делают — мы поможем. Пусть выбирают, творят, действуют, увлекаются. Только в этом случае можно быть счастливым человеком и считать, что жизнь наполнена радостью.
Планируете ли вернуться к работе с лошадьми?
У меня есть шуточная мечта. Я всегда говорю, что хочу мини-лошадку, фалабеллу. Наверное, во мне говорят конные корни. Династии и Лапиадо, и Соболевских были связаны с конными жанрами, и меня тяга к этим животным не оставляет в покое. Но маленькая «квартирная» лошадка — единственное, что сейчас могу пожелать, к лошадям и конным номерам, скорее всего, не вернусь.
С другой стороны, дедушка был бы доволен, ведь династия продолжается несмотря на то, что на мне, можно сказать, закончился конный жанр. Сейчас у нас появились другие векторы развития, что не может не радовать. Есть и рост, и интегрирование жанров. Если вся история семьи вращалась вокруг лошадей, то мы вдохнули новую жизнь, попробовали себя в качестве воздушных гимнастов, иллюзионистов, дрессировщиков, артистов акробатических жанров. Мы движемся вперёд!
Вы мечтали о собственном цирке. В какой момент эта мечта исполнилась?
Родственники были директорами цирков. Василий Трофимович Соболевский первым привёз в Россию непромокаемый американский брезент, который назывался «шапито». И мне, естественно, сам бог велел продолжить семейные традиции.
Мы попробовали прикоснуться к мечте, когда взяли цирк-шапито в аренду, пригласили коллег, друзей для участия в нашем шоу. А потом случилась пандемия. Форс-мажор. Без поддержки весьма сложно оставаться на плаву, но мы очень достойно вышли из ситуации. В программе были медведи, собаки, носухи, обезьяны, попугаи, змеи — все животные находились на полном обеспечении и тяготы легли именно на наши плечи. Плюс ко всему должны были содержать обслуживающий персонал — обеспечивали всех полностью. Мало того, как привезли артистов, так и отправили всех по домам. Ни у одного исполнителя, которого пригласили на работу, не было к нам претензий. По всем аспектам закрыли лежавшие на нас обязательства.
Мечта о своём цирке до сих пор витает в воздухе. Мы не распрощались с ней. Приняв освежающий холодный душ, поняли, что если тогда смогли выжить, то значит, обязательно должны этим заниматься. Приобретённый опыт и возможности, которые у нас появились, обязуют вдохновиться и подумать над тем, чтобы создать цирк Лапиадо.
Что тогда было бесценно? Люди, с которыми работали. До сих пор они интересуются, не хотим ли мы попробовать себя ещё раз в роли директоров, на самом деле готовы с нами сотрудничать. Команда в нас верит и поддерживает.
Что для вас значит цирк?
Жизнь, которую не могу изменить в силу того, что я это люблю, этим дышу. Для моей семьи, как и для меня, цирк — это всё. И моя задача как родителя — вдохновить детей на посвящение своей жизни величайшему искусству. Здесь всё по-настоящему. На глазах у зрителей. Нельзя как в кинематографе сделать монтаж, что-то вырезать, изменить, дополнить, переозвучить. Тут всё такое, какое есть на самом деле — честное, трудолюбивое. Искусство до пота, до кровавых мозолей, до срывов. Но я хочу, чтобы для моих детей цирк не был в тягость, по принуждению, это должен быть порыв души. Смысл жизни. Вся их жизнь. Только в этом случае они будут чувствовать себя счастливыми.
