Татьяна Афанасьева

«Только трапеция меня привлекает, и ни в каком другом жанре у меня нет столько желания и страсти»

---

Татьяна, вы начали творческий путь в 13 лет. Прийти в студию при народном цирке было вашим решением или настояли родители?

Заниматься в цирковой студии решила я сама. Занимаясь в драматической студии в ДК Ленсовета, случайно увидела народный цирк «Юность», мне показалось это очень увлекательным. Мама была против моих занятий на протяжении всей карьеры, переживала за здоровье и хотела для меня совсем другого будущего. Папа поддерживал. Я благодарна родителям, что они давали мне свободу выбора. Родители мои – оба инженеры по образованию.

Ещё вы отучились в школе-студии при Ленинградском государственном театре «Мюзик-Холл». Какие знания и умения передал педагог Виктор Саврасов?

Учёба в студии «Мюзик-Холла» — очень счастливое время! Мы занимались актёрским мастерством, танцем, акробатикой, историей театра и собственно специальностью, то есть жанром, с которым поступали. На вступительных я демонстрировала номер на трапеции в статике, в ДК не было возможности осваивать трапецию в каче.

В «Мюзик-Холле» мне предстояло научиться чувствовать трапецию в каче. Виктор Петрович Саврасов был педагогом оригинального отделения студии, вёл акробатику и также был режиссёром оригинальных номеров в театре. Он сам профессиональный цирковой артист. Отработал в воздушном полёте до пенсии, параллельно получил специальность режиссёра. Был очень преданным профессии и научил прежде всего отдаваться своему делу целиком и со страстью. Виктор Петрович обучал меня техническим премудростям и поставил мне номер на трапеции по мотивам «Кармен». С ним после выпускного концерта меня пригласили в труппу театра.

Жанр «воздушная трапеция», который вы выбрали, сложный и в то же время интересный. Какие ощущения он вызывал у вас поначалу, а какие сейчас?

В цирке нет лёгких жанров. В любом можно сделать номер невероятно сложным по трюковой части. Но я с вами согласна, трапеция, жанр с отрывными трюками в каче — это невероятно сложно. Но это 100% мой жанр! Я люблю трапецию и получаю невероятное удовольствие от репетиций и работы. На протяжении карьеры пробовала несколько жанров и даже работала воздушное кольцо, хула-хупы, но всегда чувствовала, что это не моё. Ощущения и в начале, и сейчас на трапеции схожи — радость, невероятное волнение, необходимость постоянно репетировать. Конечно, с опытом, немного спокойнее и увереннее, но трапеция не прощает лёгкого к себе отношения.

А не крутились мысли в голове: «Зачем я это делаю?»?

Думала, почему было не выбрать жанр попроще, колечко, например. Там отрепетируешь раз, и трюки уже никуда не денутся, всё стабильно и уверенно. И уже был бы классный номер, без всяких «откатов».

На трапеции я столкнулась с так называемыми «заскоками», когда трюк получался, а потом вдруг переставал получаться. Мучилась, искала причину, и даже со стороны сложно было подсказать, что произошло.

Но эти мысли были давно и уже меня не посещают. Я поняла, что только трапеция меня привлекает, и ни в каком другом жанре у меня нет столько желания и страсти.

После обучения вы решили работать в «Мюзик-Холле». Насколько легко применять профессиональные навыки циркового артиста именно на сцене в театре?

Приглашение в труппу театра после выпуска — это огромная честь. «Мюзик-Холл» тогда возглавлял Илья Яковлевич Рахлин, театр гремел на всю страну и был признан за рубежом. Я, можно сказать, начала свой профессиональный творческий путь на сцене. Репетировала на этой же сцене. Номер был поставлен для сцены. Для меня всё было логично и понятно. Тогда мне не с чем было сравнивать. Немногочисленные выступления в самодеятельном цирке тоже проходили на сцене.

Манеж вам тоже хорошо знаком. Что помогло привыкнуть к нему в Санкт-Петербургском государственном цирке на Фонтанке?

Привыкнуть к манежу было несложно. Отличие только в расположении зрителей. Немного поменяла охват, приветствовала зрителей со всех сторон и раздавала комплименты.

Я за свою карьеру работала в разных локациях и местах. После «Мюзик-Холла» тоже встречались сцены, например, на гастролях в Японии, Дворцы спорта, шапито, стационарные цирки и даже торговые комплексы. Оцениваешь расположение зрителей и прямо в работе подстраиваешься под конкретные задачи.

Но работа в цирке на Фонтанке — это огромная ответственность, которая, если честно, на меня действует не всегда хорошо. Волнение ещё больше, и справиться с ним очень тяжело. Ну и чаще всего в манеже высота больше, чем на сцене. На сцене у меня первая часть номера выполнялась без страховки, в манеже через какое-то время пришлось от этого отказаться, мне просто запретили это делать.

Интересно, а какие профессиональные секреты прячутся за кулисами знаменитого цирка на Фонтанке? Приоткройте хоть чуть-чуть завесу тайны для наших читателей.

Секреты в каждом жанре и у каждого артиста свои. Кто-то ими делится, кто-то нет. Есть артисты, которые запрещают присутствовать на своих репетициях. Но спрашивать, можно ли посидеть в зале, нужно всегда. В цирке на Фонтанке всегда очень чётко было расписано время репетиций номеров. На сольный номер обычно давали не больше сорока минут. Все хотели репетировать, а номеров обычно много. Утром — животные, затем другие номера программы. Вот, пожалуй, и все секреты. А так приметы и правила цирка везде сохраняются, в том числе и в Цирке на Фонтанке.

Немало зависит от коллег, даже если на манеже выступаешь один. По вашему опыту, возможна ли конкуренция в цирке или, наоборот, артисты друг друга поддерживают?

В цирке всё так же, как и в обычной жизни. Пресловутый человеческий фактор. Всё зависит от конкретных людей, иногда руководителей программы. Конкуренция возможна, хотя обычно в программе номера разных жанров. Тем не менее, некоторые выясняют, чей номер круче и кто тут главный. С этим мне, к сожалению, приходилось сталкиваться не раз. Всё, что бывает в любых рабочих коллективах, происходит и в цирке. Зависть, сплетни. Я не хочу вводить кого-то в заблуждение, что в цирке работают святые люди. Нет, люди разные, как и везде.

Одно время вы работали в программе Татьяны Филатовой. Чем этот опыт для вас оказался полезен? Узнали что-то новое о цирке именно здесь?

Работа в коллективе Татьяны Филатовой — это опыт соприкосновения с известнейшей династией цирковых артистов, работа под грамотным и чутким руководством. Только хорошие и радостные воспоминания о том периоде. В программе я отработала только четыре города: Красноярск, Новосибирск, Томск, Барнаул. И как раз отснятый с этой программы видеоматериал дал мне возможность участвовать в конкурсе на соискание национальной премии «Цирк» и отработать в цирке на Фонтанке.

Вы много гастролировали в разных странах — от Японии до Доминиканской Республики. Как при постоянных перемещениях сделать быт максимально комфортным?

Гастроли за рубеж — это такая радость, что быт отходит на задний план. Это вообще неважно, по крайней мере, для меня. Всегда приятно, когда над комфортным бытом для артистов думает работодатель, но так бывает не всегда, приходится приспосабливаться.

Камерун, Пуэрто-Рико, Коста-Рика… Выступления проходили с успехом. Расскажите, а какой цирк там, как принимают артистов?

Есть цирковые страны по определению — Белоруссия, Франция, Япония. Там всегда шикарный приём и большая отдача от зрителей. Есть менее цирковые — Эстония, например, там раскачать зрителя практически невозможно. Есть страны, где во время номера в манеже стоит шпрехшталмейстер или ведущий и после каждого трюка говорит «Браво», чтобы зрители поняли, что надо аплодировать. Так было в Камеруне, например. А вообще зритель всегда разный на каждом представлении. Бывает лёгкий, а бывает тяжёлый. И тогда артист, по моим ощущениям, чувствует себя измотанным после работы, потому что не получает отдачи. Но задача раскачать зрителя — это всегда задача артиста, а зритель может только немного помочь.

Чтобы зритель сказал восторженное «вау», нужно немало трудиться. Как строилась ваша работа над номером? Что стоит за пятиминутным выступлением?

Работа над номером — это репетиции шесть дней в неделю, ограничение в питании, соблюдение режима. Пот, кровь и слёзы в самом прямом, а не переносном смысле. Это самоотречение и любовь к делу своей жизни. Самоотдача, преодоление, многократное начало с нуля после травм и неудач. Моя любимая фраза, произнесённая Черчиллем: «Успех — это умение двигаться от одной неудачи к другой, не теряя энтузиазма».

Сейчас популярны открытые репетиции. Как вы думаете, каждый ли может освоить трюки гимнастов?

Есть простые элементы, доступные людям с хорошей физической подготовкой. Над сложными надо долго работать, и на одной открытой репетиции их освоить невозможно. Но сейчас очень популярны студии и школы воздушной гимнастики, которую в этом году, если не ошибаюсь, признали видом спорта. Если на репетицию придёт воспитанник такой школы, он сможет сделать что-то посложнее. Но трапеция в каче — чисто цирковой реквизит. Его, к моей радости, нет в этих школах и студиях. Почему к радости? Потому что цирк и спорт — это разные миры, которые сейчас пытаются спутать, в том числе и на детских фестивалях, в которых я удостоилась чести быть в составе жюри.

Уже семь лет вы работаете с партнёром Рафаэлем Мифтахутдиновым в жанре «трансформация костюмов». Чем этот жанр, на ваш взгляд, привлекает зрителей?

Цирк призван удивлять и восхищать в любом жанре. Трансформация костюмов для нас — это возможность рассказать историю любви на цирковом языке. Быстрая смена платьев вызывает у зрителей вопрос: «Как такое возможно?». Ценность нашего номера, на мой взгляд, — это попадание режиссёрской работы великолепного Виталия Логвиненко в наши характеры и образы.

Для любого артиста, как мне кажется, важно признание. Что для вас наиболее значимо: награды, отклики зрителей или, может быть, что-то ещё?

Конечно, самая ценная награда для меня — это диплом национальной премии «Цирк». А так каждый крик «браво!», каждые аплодисменты зрителя — это восторг! Иногда пишут в соцсетях, что номер произвел впечатление, лично или в отзыве о цирковой программе. Признание коллег и комплименты от них особенно ценны. В этом году, например, чудесная клоунесса Московского цирка на проспекте Вернадского Ксения Зубова, с которой мы имели честь работать в одной программе, сказала мне после номера на Трапеции, что видно, какую радость я получаю от своей работы. Это было очень приятно! Добрые слова от профессионала высочайшего уровня Аллахверди Исрафилова о сложности моего номера тоже очень вдохновили. А работая в прошлом году в Белоруссии у Сержа Бондарчука в программе, я каждый раз слышала, как он говорит зрителям спасибо за их реакцию на мой «по-настоящему сложный цирковой номер». Это тоже очень, очень приятно и ценно.